5 февраля 2010 года. Timo Sonnenschein закрывает глаза. Теперь он может об этом только мечтать. Как они выступали в России и Франции перед тысячной толпой, как кричали поклонницы, как они погрузились в музыкальный мир. Sonnenschein плотно сжимает веки и резко вскрикивает. Он мог бы мечтать о том, что было бы, если бы молодежь не только слушала, но и покупала их новый альбом. Он морщит лоб, на шее проступают вены, а наружу, в микрофон, который он держит в руке, вырывается яростный крик. В этом крике все – и игра, и песня, и музыка «Panik», которые прежде еще назывались Nevada Tan и считались самой перспективной молодежной группой.
Их путь можно было бы назвать путешествием на вершину поп Олимпа и обратно. 22-летний Timo Sonnenschein, брюнет с короткими волосами, читает рэп и кричит, но все-таки группа распадется. После всего, что они пережили. После всего нескольких недель пребывания их нового сингла в чартах. После того, как они преодолели трудности шоу-бизнеса. Они репетируют перед началом своего последнего турне, еще не зная, что это будет прощание. 21-летний David Bonk, длинноволосый брюнет, сидит в кресле с гитарой. Рядом с ним, на корточках, Juri Schewe, 23-летний барабанщик со светлой гривой. Они играют рок со смесью рэпа и вокала, с немецко-язычными текстами о любви, окружающей среде, о мире в целом, угрюмо, агрессивно и мрачно. ди-джей Jan Werner (21 год) с рукой на пульте, басист Christian Linke (22 года) и вокалист Frank Ziegler (22 года), стоят в гостиной и зажигают.
Концерты в Париже, Праге и Москве
В своем доме в Бергедорфе (Гамбург), который снимает группа, повсюду лежат чехлы для инструментов и оборудования. Ziegler, бородач с длинными каштановыми локонами, выглядывающими из-под большой вязаной шапки, родом из Гейдельберга, барабанщик Schewe из Гамбурга, а остальные – из Ноймюнстера. Стены гостиной выкрашены в оранжевый цвет, в раковине на коричневой кухне из серого прошлого дожидаются немытые кастрюли, в прихожей на стене висят нарисованные портреты участников, которые они привезли из восточной Европы.
В мае 2007 их первый альбом "Niemand hört dich" добрался до восьмой строчки немецких чартов, было распродано 100 000 копий, а в России альбому присвоили «золотой» статус. Они выступали в Париже, Праге, Москве, были номинированы на премии "Echo" и "Comet". Однако, они не получили и цента с продажи дисков. Только перед выходом второго сингла они подали жалобу на своих менеджеров и продюсеров. На разбирательстве судья назовет контракт бесчеловечным.
Ноябрь 2005 года, Гамбург. Театр "Neue Flora", конкурс музыкальных групп.
Panik тоже принимает в нем участие. К молодым музыкантам подходит мужчина в белой рубашке: "Неподалеку у нас есть студия, не хотите ли вы в ней поработать?". Они воодушевленно принимают предложение. "Мы увидели эту студию, и нам хотелось просто заниматься музыкой", говорит David Bonk, многократный призер конкурса "Молодежь музицирует" по классу фортепиано. Вот как они рассказывают свою историю: он и Sonnenschein, основатели группы, знакомые с детского сада, даже бросили школу – как вскоре поступил и Jan Werner..
"Самая большая ошибка в нашей жизни"
В течение следующих 9 месяцев они беспрерывно находятся в студии, работая над своими песнями. Оба продюсера только изредка заглядывают к ним – они пока подыскивают студию звукозаписи для группы, которая теперь называется Nevada Tan. Молодым музыкантам сообщается только о том, что им нужно где-то выступать. Так, они отыгрывают показательный концерт, представляя себя перед звукозаписывающей компанией, в данном случае Virgin. Вскоре следует выступление для Sony BMG в клубе "Knust" в Гамбурге. Как только они сошли со сцены, к ним подошел Даниел Либерберг, глава подразделения "Национальный урбан-рок" компании Universal в Германии. Он представляется и жмет им руки. Двумя неделями позже менеджеры привозят их в студию. Там ребята узнают, что Universal хочет стать их звукозаписывающей компанией. Договор они должны подписать тотчас же, "иначе Universal откажется от них!". Они подписывают. "Самая большая ошибка в нашей жизни", говорит Sonnenschein .
Это длилось бы еще долго, если бы звукозаписывающая компания не пересеклась с группой, говорит Зиги Шуллер из Universal. "Так быстро сталкиваться с этим мне еще не приходилось". Шуллер заключал контракты с такими группами как Tocotronic, Mando Diao и Madsen, и сотрудничает с Rammstein. Universal подписал контракт с Nevada Tan, не имея возможности ознакомиться с обстоятельствами. Хотя это ненормально, обычно партнеры по музыкальному бизнесу знают друг друга. Однако тогда все произошло импульсивно, без должного взгляда на ситуацию. "Когда группа нравится, это часто импульсивно". Вот и со звукозаписывающими студиями так же. Сначала вырабатывается энергия, требующая совместной работы. "Если фирма упустит такую возможность, то ей предстоит одна лишь работа, уже без всякого запала".
Universal выплачивает менеджерам задаток в размере 100 000 евро за первую пластинку. Однако музыканты Nevada Tan и цента не увидят из этих денег. Иногда им дают денег на покупку еды в супермаркете. Они начинают предчувствовать, что их водят за нос. Поскольку продюсеры также хотят 40% авторских прав, молодые люди ищут себе адвоката, который хорошо в этом разбирается. Он характеризует контракт как худший из всех, что он когда-либо встречал в музыкальном бизнесе. "Самое глупое во всем этом, - считает Шуллер, - делить шкуру не убитого медведя". Дело попадает в суд. Через полгода группа и менеджеры приходят к соглашению: они не будут дальше бороться во всех инстанциях.
Эдди Хельфер, один из двух менеджеров, говорит сейчас, что он всего лишь заботился о группе. "Тогда мы вместе продвинули группу, и все чудесно заладилось". По его словам, он осуществлял только менеджмент, предварительную запись альбома и заключение сделки с фирмой, в то время как Лало Титенков должен был продюсировать песни. Хельфер сидел в жюри упомянутого конкурса и подумал: они вписываются в мою концепцию. "Однако они плохо выступили и вылетели с конкурса, но я ведь продюсер, который знает, что можно сделать из таланта". Затем они попытались познакомить группу с делопроизводством. "Им было только по 17-18 лет, и они понятия не имели о том, как писать песни".
Они должны были стать последователями Tokio Hotel
Хельфер не видит за собой никакой вины. "Группа сама по себе дурацкая. Конечно, когда внезапно взлезаешь в чартах на восьмое место, начинаешь мнить о себе". Он определенно хотел добиться немалого: "Парни должны были стать следующими Tokio Hotel." В этом бизнесе часто случается так, что каждый расталкивает других локтями. Внезапно звукозаписывающая компания захотела сама работать с группой. "Universal выманили у нас группу". И затем "Бездумно все испортили".
Им стало ясно, что иск разрушит группу и проект. Хельфер уверяет, что ничего на нем не заработал. Напротив, он мог бы отсудить инвестиции в размере 15 000 евро. А если еще посчитать его с Титенковым работу, то они якобы ушли в минус на 100 000 евро. Для Хельфера не стало неожиданностью, что судья признал контракт безнравственным. Судья знал, что все контракты такие. Группа тоже это знала. И студия звукозаписи не обжаловала показания Хельфера. "Universal не хотят, чтобы и другие группы так поступали в стремлении получить больше денег". Чем же сейчас занимаются менеджеры? Они и дальше останутся в бизнесе, говорит Хельфер. "Мы как раз взращиваем молодых артистов".
Дальше было бы уже слишком
С 2008 года Nevada Tan снова именуются Panik – как и первоначально. В первую очередь, они живут на средства родителей и заработки от концертов. В написании музыки они практически обо всем заботятся сами. Их второй альбом, который спродюсировал David Bonk, они считают лучшим, чем первый. Однако на деле вышло по-другому, в сентябре их песня "Lass mich fallen" занял только 62 место в немецких чартах. "Это очень печально, после того как больше года торчали в студии", говорит Ziegler. После четырех недель в Top 100 сингл вылетел из чартов. То ли из-за смены имени, то ли из-за перемен в музыкальной индустрии или запоздалого появления альбома на прилавках, никто не может с точностью назвать причину – сингл продавался не так успешно, как ожидалось, хотелось и мечталось.
В конце октября 2009 года Linke, Ziegler, Werner и Schewe отделяются от других, потому что у них уже больше нет сил, потому что им уже хватило, и они выходят из игры. Вскоре после этого об их решении объявляется публично. Основатели группы Sonnenschein и Bonk хотят идти дальше. "Когда фанат говорит тебе, что ему плохо, но наша музыка и тексты дают новые силы к жизни, - говорит Sonnenschein, - вот это и есть настоящая цель, ради которой мы все это делаем".
Декабрь, Франкфурт, клуб "Ночная жизнь". Тесно, мрачно и темно, рок-подвал, 300 фанатов, в первых десяти рядах, в основном, девушки, некоторые даже прилетели из Швеции и Испании. После концерта многие ждут у сцены, позже музыканты раздают автографы и фотографируются с поклонниками. Timo Sonnenschein правой рукой обнимает девушку, смотрит в камеру, потом левой обнимает следующую, затем снова правой – игра со сменой рук длиной в одну минуту.
Музыкальная политика не приносит удовольствия
Немного позже он сидит перед клубом в мини-автобусе, в котором они совершают тур. Sonnenschein выглядит уставшим, еще бы, на сцене его голос звучал мощно, а теперь, скорее, измождено. После выхода первого сингла, говорит он, их второй менеджмент не захотел далее с ними сотрудничать. Если бы они не ушли от предыдущего менеджмента, если бы их альбом так не провалился, возможно, все было бы по-другому. В конце концов, они бы получили хорошую критику.
Заходит Christian Linke. Он говорит, что тур доставляет удовольствие, но только не музыкальная политика. Например, их лица появились на обложке диска только потому, что кто-то из звукозаписывающей компании так захотел. Чтобы продвинуться, надо бороться, говорит Sonnenschein. Linke это понимает, но больше не хочет этого делать: "В конечном счете, если кому-то плохо, то своя рубашка ближе к телу". Он хочет попробовать проветрить мысли за границей. Werner продолжит учебу на химико-технического ассистента, Schewe с октября будет учиться на барабанщика в Бремене, Ziegler получил роль в фильме "Alles für Lila".
"А я уж останусь на сцене", говорит Sonnenschein. Свой прощальный концерт в Москве в прошлую субботу ребятам пришлось отменить, потому что площадку закрыли из-за несоответствия нормам безопасности. Свой дом в Гамбурге они освободили. Кричать в нем они уже не будут. Bonk и Sonnenschein хотят вдвоем выпустить альбом в этом году, но пока не знают, как и где. "Но мы, в любом случае, знаем, что это наша жизнь".
Перевод Irene
© www.faz.net
_________________________________________________________________
05. Februar 2010 Timo Sonnenschein schließt die Augen. Er könnte jetzt träumen. Wie sie in Russland und Frankreich vor Tausenden spielten, wie Mädchen nach ihnen riefen, wie sie in die Musikwelt tauchten. Sonnenschein kneift die Augen zusammen, reißt den Mund auf und schreit. Er könnte davon träumen, wie es wäre, wenn Jugendliche ihr neues Album nicht nur hören, sondern auch kaufen würden. Auf seiner Stirn stechen Falten, an seinem Hals Adern hervor, er brüllt seine Wut hinaus und hinein in das Mikrofon in seiner Hand. Das alles gehört dazu - zum Spiel, zum Lied, zur Musik von Panik, die vor wenigen Jahren noch Nevada Tan hießen und als nächste große Jugendband galten.
Einmal in den Pop-Olymp und zurück, so könnte ihr Ticket lauten. Timo Sonnenschein, 22 Jahre alt, kurze schwarze Haare, rappt und schreit, doch die Band wird zerbrechen. An dem, was sie erlebt haben. Daran, dass ihre neue Single nur wenige Woche in den Charts blieb. Daran, dass sie im Musikgeschäft nur schwer über die Runden kommen. Sie proben für ihre letzte gemeinsame Tour durch Deutschland, ohne zu wissen, dass es ein Abschied wird. David Bonk, 21 Jahre, schulterlange schwarze Haare, sitzt mit der Gitarre auf einem Sessel. Daneben hockt Juri Schewe am Schlagzeug, 23 Jahre, blonde Mähne. Sie machen Rock mit Rap und Gesang, mit deutschsprachigen Texten, die sich um die Liebe, die Umwelt, die Welt überhaupt drehen, düster, aggressiv und laut. DJ Jan Werner, 21 Jahre, mit einer Hand auf dem Plattenspieler, Bassist Christian Linke, 22 Jahre, und Sänger Frank Ziegler, 22 Jahre, stehen im Wohnzimmer und rocken.
Konzerte in Paris, Prag und Moskau
Gebastelte Fanpost
In dem Bungalow in Hamburg-Bergedorf, den sie für die Band gemietet haben, liegen Instrumentenkoffer und Equipment herum. Ziegler, Vollbart, lange braune Haare unter einer großen Strickmütze, kommt aus Heidelberg, Schlagzeuger Schewe aus Hamburg, die anderen aus Neumünster. Die Wände des Wohnzimmers sind orangefarben gestrichen, in der Spüle der braunen Küche aus grauer Vorzeit warten Töpfe auf ihren Abwasch, im Flur hängen ihre gezeichneten Porträts an der Wand. Die haben sie aus Osteuropa mitgebracht.
Im Mai 2007 stieg ihr erstes Album „Niemand hört dich“ auf Platz acht der deutschen Charts ein, verkaufte sich 100 000 Mal und erreichte in Russland Gold. Sie spielten in Paris, Prag und Moskau, waren für die Musikpreise Echo und Comet nominiert. Doch von den Plattenverkäufen sahen sie keinen Cent. Noch vor der zweiten Single verklagten sie ihre Manager und Produzenten. Vor Gericht nennt der Richter die Verträge sittenwidrig.
November 2005, Hamburg, Theater „Neue Flora“, ein Bandwettbewerb. Auch Panik nimmt daran teil. Ein Mann im weißen Hemd spricht die jungen Musiker an: „In der Nähe haben wir ein Studio, wollt ihr nicht mal mitkommen?“ Sie gehen mit und sind begeistert. „Wir sahen dieses Studio und wollten nur noch Musik machen“, sagt David Bonk, mehrfacher Preisträger am Klavier bei „Jugend musiziert“. So erzählen sie ihre Geschichte: Er und Sonnenschein, die Bandgründer, die sich seit dem Kindergarten kennen, brechen sogar die Schule ab – wie auch einige Zeit danach Jan Werner.
„Der größte Fehler in unserem Leben“
Sie sind die nächsten neun Monate fast ununterbrochen im Studio, um an ihren Songs zu basteln. Die zwei Managerproduzenten schauen stets nur kurz vorbei – sie sind derweil auf der Suche nach einer Plattenfirma für die Band, die sich nun Nevada Tan nennt. Die jungen Musiker bekommen das nur mit, wenn sie irgendwohin sollen. So spielen sie ein Konzert, ein „Showcase“, weil sich die Band dabei einer Plattenfirma vorstellt, in diesem Fall Virgin. Kurz darauf folgt ein Auftritt für Sony BMG im Club „Knust“ in Hamburg. Als sie dort von der Bühne gehen, kommt allerdings Daniel Lieberberg, Chef der Sparte „Domestic Rock Urban“ von Universal in Deutschland, auf sie zu. Er stellt sich vor und schüttelt ihre Hände. Zwei Wochen später bestellen die Managerproduzenten sie ins Studio. Dort erfahren sie, dass Universal ihre Plattenfirma werden möchte. Den Vertrag sollen sie gleich unterschreiben, „sonst zieht Universal ihn noch zurück!“ Sie unterschreiben. „Der größte Fehler in unserem Leben“, sagt Sonnenschein.
Es dauere meist länger, bis sich Plattenfirma und Band annähern, sagt Sigi Schuller von Universal. „So schnell habe ich das fast noch nie erlebt.“ Schuller hat Bands wie Tocotronic, Mando Diao und Madsen unter Vertrag genommen und betreut Rammstein. Universal nahm Nevada Tan unter Vertrag, ohne sich das Umfeld genauer anschauen zu können. Das sei nicht normal, meint Schuller, meist kennen sich die Partner in der Musikbranche. Damals aber ging es auch um das „Momentum“, um den richtigen Augenblick. „Eine Band gut zu finden hat oft etwas Impulsives.“ Das gelte auch für Plattenfirmen. Erst so entwickele sich die Energie, die eine kreative Zusammenarbeit brauche. „Wenn die Plattenfirma das verpasst, wird es oft nur noch Arbeit und nicht mehr Leidenschaft.“
Ihr erstes Album erreichte in Russland Gold
Universal zahlt den Managerproduzenten einen Vorschuss von 100 000 Euro für die erste Platte. Von dem Geld sehen die Musiker von Nevada Tan so gut wie nichts. Manchmal bekommen sie Geld, um im Supermarkt Essen zu kaufen. Es schwant ihnen, dass sie hinters Licht geführt werden. Als die Managerproduzenten auch noch 40 Prozent der Gema-Einnahmen wollen, suchen sich die jungen Männer einen Anwalt, der sich auskennt. Er nennt die Verträge schlimmer als alles, was er in der Musikbranche bislang gesehen hat. „Das Dümmste daran ist“, meint Schuller, „eine Kuh, die noch nicht geboren ist, zu melken.“ Der Fall kommt vor Gericht. Nach eineinhalb Jahren schließt die Band mit den Managerproduzenten einen Vergleich – sie wollen sich nicht durch alle Instanzen kämpfen.
Er habe die Idee zu der Band geschaffen, sagt Eddy Hölver, einer der beiden Managerproduzenten heute. „Dann haben wir eine Band zusammengecastet, das hat auch wunderbar geklappt.“ Er hat nach eigenen Angaben nur das Management und die Vorproduktion bis zum Plattendeal gemacht, während Lalo Titenkov die Lieder produziert haben soll. Hölver saß in der Jury des besagten Bandwettbewerbs und dachte sich: Die passen in mein Konzept. „Sie waren zwar schlecht und sind beim Wettbewerb rausgeflogen, aber ich bin ja schließlich Produzent, da weiß man, ob man was aus dem Talent machen kann.“ Sie hätten danach versucht, die Band ans Musikmachen heranzuführen. „Die waren 17 und 18 Jahre alt und hatten entsprechend keine Ahnung von Songwriting.“
Sie sollten Nachfolger von Tokio Hotel werden
Hölver sieht keine Schuld bei sich. „Die Band ist selbst doof. Klar, wenn man mal auf Platz acht in den Charts ist, dann wird man größenwahnsinnig.“ Er wollte offenbar auch nicht wenig erreichen: „Die Jungs sollten Nachfolger von Tokio Hotel werden.“ Es sei in dem Geschäft sehr oft so, dass alle alles mit dem Ellenbogen wegzudrücken versuchen. Die Plattenfirma habe die Gruppe plötzlich für sich haben wollen: „Universal hat die Band gegen uns aufgebracht.“ Und habe dann alles „ohne Sinn und Verstand kaputtgemacht“.
Ihnen sei klar gewesen, dass mit der Klage die Band und das Projekt kaputt waren. Dabei habe er nichts verdient, sagt Hölver. Im Gegenteil: Er könne Investitionen von etwa 15 000 Euro abschreiben. Rechne er noch die nicht bezahlte Arbeit von ihm und Titenkov hinzu, komme er auf ein Minus von 100 000 Euro. Dass der Richter die Verträge sittenwidrig nannte, war für Hölver nicht ungewöhnlich. Der Richter wisse, dass das bei allen Verträgen so sei. Auch die Band habe das gewusst. Doch die Plattenfirma hat nach Angaben Hölvers kein Urteil gewollt. „Universal wollten nicht, dass sich andere Musiker darauf berufen und mehr Geld bekommen können.“ Was die Managerproduzenten jetzt machen? Sie seien weiter im Geschäft, sagt Hölver. „Wir bauen gerade junge Künstler auf.“
Es ist ihnen einfach zuviel
Seit 2008 nennt sich Nevada Tan wieder Panik – so, wie die Band früher hieß. Sie leben in erster Linie vom Geld ihrer Eltern und verdienen durch Auftritte hinzu. Musikalisch kümmern sie sich um fast alles selbst. Ihre zweite Platte, die David Bonk produziert hat, finden sie besser als die erste. Doch kaum einer merkt das. Im September stieg ihr Lied „Lass mich fallen“ nur auf Platz 62 der deutschen Singlecharts ein. „Das ist schon enttäuschend, wenn man sich über ein Jahr abgerackert hat“, sagt Ziegler. Nach vier Wochen in den Top 100 war die Single aus den Charts. Ob es am Namenswechsel, dem Wandel der Musikindustrie oder verspäteter Lieferung in den Läden liegt, kann keiner genau sagen – die Single verkaufte sich einfach nicht wie erwartet, erwünscht und erträumt.
Ende Oktober 2009 teilen Linke, Ziegler, Werner und Schewe den anderen mit, dass sie keine Kraft mehr haben, dass es ihnen zu viel ist, dass sie aussteigen werden. Kurz darauf geben sie ihren Abschied bekannt. Die Bandgründer Sonnenschein und Bonk wollen weitermachen. „Wenn dir ein Fan sagt, dass es ihm schlecht geht, aber unsere Musik und Texte ihm neuen Lebensmut geben“, sagt Sonnenschein, „dann ist das genau der Grund, warum wir das machen.“
Dezember, Frankfurt, „Nachtleben“. Es ist eng, düster und dunkel, ein Rockkeller, 300 Fans, in den ersten zehn Reihen vor allem Mädchen, einige sind sogar aus Schweden und Spanien eingeflogen. Nach dem Konzert warten viele vor der Bühne, die Musiker geben später Autogramme und lassen sich fotografieren. Timo Sonnenschein umarmt ein Mädchen mit dem rechten Arm, schaut in die Kamera, dann umarmt er das nächste mit dem linken, dann wieder mit dem rechten – ein minutenlanges Wechselspiel.
Plattenpolitik macht kein Spaß
Wenig später sitzt er vor dem Club in einem Kleinbus, mit dem sie auf Tour sind. Sonnenschein scheint müde, eben, auf der Bühne, klang seine Stimme noch kräftig, nun eher ermattet. Nach der ersten Single wollte ihr zweites Management sie nicht mehr weiter betreuen, erzählt er. Hätten sie ihr Management nicht verlassen, wäre ihr Album nicht so eingebrochen, vielleicht wäre alles anders verlaufen. Schließlich hätten sie sehr gute Kritiken bekommen.
Christian Linke steigt ein. Die Tour mache Spaß, sagt er, die Plattenpolitik aber nicht. Ihre Gesichter zum Beispiel seien auf dem Album zu sehen, weil das irgendeiner von der Plattenfirma so wollte. Man müsse kämpfen, um sich durchzusetzen, sagt Sonnenschein. Linke versteht das, will aber nicht mehr: „Unterm Strich, wenn es einem selbst schlechtgeht, dann sollte man sich selbst der Nächste sein.“ Er will versuchen, im Ausland einen klaren Kopf zu bekommen. Werner wird seine Lehre als chemisch-technischer Assistent fortsetzen, Schewe studiert seit Oktober Schlagzeug in Bremen, Ziegler hat eine Rolle im Film „Alles für Lila“ ergattert.
„Ich gehe halt auf der Bühne auf“, sagt Sonnenschein. Ihr Abschiedskonzert in Moskau am vergangenen Samstag mussten sie jüngst absagen, weil die Halle wegen Sicherheitsmängel geschlossen ist. Ihr Bandhaus in Hamburg haben sie geräumt. Hier werden sie nicht mehr schreien. Bonk und Sonnenschein wollen dieses Jahr zu zweit ein Album herausbringen, wissen aber noch nicht, wie und wo. „Aber wir wissen auf jeden Fall, dass es unser Leben ist.“
Text: F.A.Z.Bildmaterial: Florian Sonntag
source
Комментариев нет:
Отправить комментарий